Предыдущий пост От Фолкнера без ума, или Почему мы читаем зарубежную литературу? дал достаточно пищи для размышления… для меня)
Особую нежность я испытываю к американской литературе…Своеобразие ее очевидно. В чем, спросите вы?
В ней отражена история освоения американского континента – эпоха колонизации Америки, войны за независимость и войны между севером и югом и т.п. Что касается жанра, то стремительность американской жизни породила и своеобразный стиль – новеллу, в котором работали О. Генри, Эдгар По, А. Бирс, Джек Лондон, Марк Твен и многие другие. Хотя… не обошлось и без романов.
Так почему же я люблю американскую литературу? Несмотря на описание жестокости окружающего мира и трагедии жизни его обитателей, есть в ней сила жизни и радость бытия. Динамизм развития действия. Истории, всегда балансирующие на грани между насилием и великодушием. Может именно эта честность американистов подкупила меня как читателя. Как бы то ни было, из всей зарубежной литературы ближе всего мне американисты… своей реалистичностью, да.
Итак, к Фолкнеру… Почему он?... Хотя, ведь и не только. Джеймс Болдуин – еще одна моя большая любовь…. Ооо… а папа Хэм! Это вообще символ американской литературы.
Но Уильям!… Да, к Фолкнеру я возвращаюсь с регулярной периодичностью. Это самый американский из американских авторов.
В своем творчестве он сочетал разговорный язык и американские народные традиции с самыми смелыми европейскими экспериментами в символизме и в литературе «потока сознания». Так создавая свои бессмертные шедевры (да, да именно бессмертные), он сделал свои произведения достоянием человечества.
По Фолкнеру формула хорошего писателя выглядит так: 99% таланта… 99% дисциплины… 99% работы. Видимо, он «хороший писатель»). А по поводу идеального окружения для автора он писал:
Лучшая работа, которую мне когда-либо предлагали, это стать управляющим публичного дома. По-моему, идеальное место для работы писателя; даёт полную экономическую свободу, не нужно бояться умереть от голода, есть крыша над головой и никакой сложной работы – вести кое-какие счета и раз в месяц расплачиваться с местной полицией. Тишина в утренние часы, которые так продуктивны для работы. А вечером можно пообщаться, если очень хочется, чтобы разогнать скуку… Автору нужно немного: тишина, одиночество и толика удовольствия, и всё это по скромной цене. Ещё нужна бумага, табак, еда и немного виски.
Главная книга для него та, «что вызывает самую невыносимую боль и тоску» – Шум и ярость. Он приступал к ней пять раз. И не смог реализовать свой замысел в полной мере. Хотя и сделал все возможное.
Ибо победить не дано человеку... <...> Даже и сразиться не дано. Дано лишь осознать на поле брани безрассудство своё и отчаянье; победа же — иллюзия философов и дураков.
Немного о романе… Что послужило начало истории? Как она (история) вырвалась на свободу?
Вначале появился мысленный образ. Я тогда не думал, что он был символичен. Это был образ девчушки в перемазанных штанишках, сидящей на дереве, откуда она могла наблюдать за похоронами бабушки и сообщать о том, что происходит, своим братьям, стоявшим внизу. Я рассказал читателям о том, кем были эти дети, чем они занимались, и как девочка испачкала одежду. Я понял, что невозможно будет вместить всю историю в рассказ. Это должен быть роман. До меня дошел весь символизм перепачканных землей штанишек. Этот образ сменился другой девочкой, сиротой. Она пробиралась по канализационной трубе, убегая из дома, где её никто не любил и не понимал. Я уже начал повествование от лица психически больного ребенка, который знал, что происходит, но не знал, почему. Я понял, что не смог изложить всё, как задумал. Я попытался рассказать всё снова от лица второго брата. Снова не то. Попробовал собрать части и заполнить дыры от лица рассказчика. Законченности так и не получилось. До тех пор, пока 15 лет спустя я не написал послесловие к другой книге, где и сделал последнюю попытку дорассказать историю, и внутренне освободиться от неё.
Интересно все – таки отследить, почему то или иное произведение близко именно тебе? Что стоит за этим? И что ты находишь для себя в результате?
Не знаю, как вы. Мне недорассказанность дает гораздо больше для души, чем законченность идеи и образа. Роман сложен, трагичен, но очень красив! И невероятно эмоционален! Он завораживает, Дурманит. Подводит к краю. Ответов нет, лишь «шум… ничего более»
И снова раздался плач Бена, звук безнадежный и длинный. Шум. Ничего более. Как если бы — игрой соединения планет — все горе, утесненье всех времен обрело на миг голос.
Ну и традиционный вопрос: а что читаете вы? Ой, первый вопрос: читаете ли вы? А потом – а что читаете?..
Автор должен объективно оценивать свой труд. Плюс честность и смелость не обманывать самого себя, — говорил гениальный Уильям.
Смелости вам и честности)
P.S. Кстати, по поводу романа. Было всего две экранизации романа «Шум и ярость». В 1959 году – одна из лучших экранизаций. Вторая попытка экранизировать этот сложный роман предпринял Джеймс Франко в 2014 году.
Трейлеры можно посмотреть здесь.
и здесь.
Завтра, завтра и снова завтра —
Так мелкими шажками дни бредут.
У.Шекспир
Особую нежность я испытываю к американской литературе…Своеобразие ее очевидно. В чем, спросите вы?
В ней отражена история освоения американского континента – эпоха колонизации Америки, войны за независимость и войны между севером и югом и т.п. Что касается жанра, то стремительность американской жизни породила и своеобразный стиль – новеллу, в котором работали О. Генри, Эдгар По, А. Бирс, Джек Лондон, Марк Твен и многие другие. Хотя… не обошлось и без романов.
Так почему же я люблю американскую литературу? Несмотря на описание жестокости окружающего мира и трагедии жизни его обитателей, есть в ней сила жизни и радость бытия. Динамизм развития действия. Истории, всегда балансирующие на грани между насилием и великодушием. Может именно эта честность американистов подкупила меня как читателя. Как бы то ни было, из всей зарубежной литературы ближе всего мне американисты… своей реалистичностью, да.
Итак, к Фолкнеру… Почему он?... Хотя, ведь и не только. Джеймс Болдуин – еще одна моя большая любовь…. Ооо… а папа Хэм! Это вообще символ американской литературы.
 |
| Фото: Интернет |
 |
| Фото: Интернет |
По Фолкнеру формула хорошего писателя выглядит так: 99% таланта… 99% дисциплины… 99% работы. Видимо, он «хороший писатель»). А по поводу идеального окружения для автора он писал:
Лучшая работа, которую мне когда-либо предлагали, это стать управляющим публичного дома. По-моему, идеальное место для работы писателя; даёт полную экономическую свободу, не нужно бояться умереть от голода, есть крыша над головой и никакой сложной работы – вести кое-какие счета и раз в месяц расплачиваться с местной полицией. Тишина в утренние часы, которые так продуктивны для работы. А вечером можно пообщаться, если очень хочется, чтобы разогнать скуку… Автору нужно немного: тишина, одиночество и толика удовольствия, и всё это по скромной цене. Ещё нужна бумага, табак, еда и немного виски.
Главная книга для него та, «что вызывает самую невыносимую боль и тоску» – Шум и ярость. Он приступал к ней пять раз. И не смог реализовать свой замысел в полной мере. Хотя и сделал все возможное.
Ибо победить не дано человеку... <...> Даже и сразиться не дано. Дано лишь осознать на поле брани безрассудство своё и отчаянье; победа же — иллюзия философов и дураков.
Немного о романе… Что послужило начало истории? Как она (история) вырвалась на свободу?
Вначале появился мысленный образ. Я тогда не думал, что он был символичен. Это был образ девчушки в перемазанных штанишках, сидящей на дереве, откуда она могла наблюдать за похоронами бабушки и сообщать о том, что происходит, своим братьям, стоявшим внизу. Я рассказал читателям о том, кем были эти дети, чем они занимались, и как девочка испачкала одежду. Я понял, что невозможно будет вместить всю историю в рассказ. Это должен быть роман. До меня дошел весь символизм перепачканных землей штанишек. Этот образ сменился другой девочкой, сиротой. Она пробиралась по канализационной трубе, убегая из дома, где её никто не любил и не понимал. Я уже начал повествование от лица психически больного ребенка, который знал, что происходит, но не знал, почему. Я понял, что не смог изложить всё, как задумал. Я попытался рассказать всё снова от лица второго брата. Снова не то. Попробовал собрать части и заполнить дыры от лица рассказчика. Законченности так и не получилось. До тех пор, пока 15 лет спустя я не написал послесловие к другой книге, где и сделал последнюю попытку дорассказать историю, и внутренне освободиться от неё.
Интересно все – таки отследить, почему то или иное произведение близко именно тебе? Что стоит за этим? И что ты находишь для себя в результате?
Не знаю, как вы. Мне недорассказанность дает гораздо больше для души, чем законченность идеи и образа. Роман сложен, трагичен, но очень красив! И невероятно эмоционален! Он завораживает, Дурманит. Подводит к краю. Ответов нет, лишь «шум… ничего более»
И снова раздался плач Бена, звук безнадежный и длинный. Шум. Ничего более. Как если бы — игрой соединения планет — все горе, утесненье всех времен обрело на миг голос.
Ну и традиционный вопрос: а что читаете вы? Ой, первый вопрос: читаете ли вы? А потом – а что читаете?..
Автор должен объективно оценивать свой труд. Плюс честность и смелость не обманывать самого себя, — говорил гениальный Уильям.
Смелости вам и честности)
P.S. Кстати, по поводу романа. Было всего две экранизации романа «Шум и ярость». В 1959 году – одна из лучших экранизаций. Вторая попытка экранизировать этот сложный роман предпринял Джеймс Франко в 2014 году.
Трейлеры можно посмотреть здесь.
и здесь.
