…чаще всего величайшую награду приносит то, что больше всего нас пугает.
Очередное заседание клуба «каменские интеллектуалы» было посвящено обсуждению книги ереванской писательницы Мариам Петросян. Почему речь шла именно о ней?
Ее роман называют одним из главных русских романов нулевых. Он был создан не в Москве и даже не в России, а в Ереване. "Дом, в котором…" написала в прошлом художница Мариам Петросян. Опубликовав эту 1000-страничную книгу в конце 2009 года, (двадцать лет — большую часть жизни — она писала роман) получила сразу несколько премий. Еще в виде рукописи книга попала в короткий список премии «Большая книга». По условиям премии часть книг-финалистов выкладывается в интернете, и все желающие могут голосовать за понравившееся произведение. «Дом, в котором…» стал одним из трех победителей по результатам народного голосования. А весной «Дому…» досталась «Русская премия» — награда, которую вручают лучшим русскоязычным произведениям, авторы которых живут за пределами Российской Федерации.
Книга уже собрала вокруг себя ряды фанатов. ВКонтакте даже есть своя «ДЛ – Длинная ночь», когда участники (они же присутствующие, они же сказители) собираются вместе и рассказывают сказки.
Мариам Петросян рассказала читателям, что в их жизни есть волшебство. Она создала абсолютно новую и в то же время знакомую вселенную, где есть Дом - наш привычный мир - и Лес как параллельное сказочное пространство.
Мир, который придумала и описала Мариам Петросян, огромный, сложный, с внутренней иерархией и очень тонкой гранью между реальным слоем и фантастическим. Собственно, это и есть наш мир, только в отличие от героев Мариам мы не допускаем в нем присутствие волшебства. Хотя, может быть… некоторые.
Язык, стиль написания «Дома»» поистине необычаен, возникает ощущение, что ты попадаешь в Зазеркалье, но созданно оно не Льюисом Кэрроллом, а художником-писателем. Каждая фраза рождает какие-то потаенные иллюзии, то, что мы храним у себя глубоко внутри и боимся открыть.
Улыбка, малыш, улыбка — лучшее, что есть в человеке. Ты не совсем человек, пока не умеешь улыбаться.
Мариам описывает немного необычное место, как бы находящееся и везде, и нигде...
На нейтральной территории между двумя мирами – зубцов и пустырей - стоит Дом. Его называют Серым…
«Дом, в котором…» — очень большая книга. Не в смысле количества страниц, исторического значения или продолжительности написания. А в смысле, необъятности пространственного и временного континуума. Пространство – величина переменная, зависит не только от твоего восприятия реальности, но зачастую и от твоего внутреннего мира. А время – вообще ведет себя непозволительным образом, идет как хочет и только тогда, когда посчитает нужным… Кстати, нужным для кого? А иногда стоит на месте - пока длится самая длинная ночь в году – Ночь сказок…. Граница между реальностью и мистикой размыта.
Если воспринимать произведение линейно, отбросив все метафоры – книга о детях-инвалидах, от которых отказались родители. В романе есть Дом (для героев он – целый мир, собственная вселенная) и есть Лес (параллельное, мистическое пространство, в которое попадают герои).
В книге масса метафор и символов, а все мистические элементы подчиняются своей, внутренней логике, поначалу не понятной читателю. В процессе чтения, как это и бывает с любой по-настоящему хорошей книгой, происходит «погружение» - элементы повествования перестают казаться фантастическими, наоборот, выявляются закономерности.
И сам Дом — живое, безжалостное существо, устанавливающее свои правила, не любящее отпускать «своих» во внешний мир. Настолько, что выпускной год (он случается раз в семь лет) всегда оказывается самым трудным, отмеченным многими смертями и страданиями. Все, что за пределами Дома, «наружность» — безжизненное, порой опасное место. Иногда легче считать, что ее нет вообще.
Дом напоминает интернат для Людей Икс, а не для несчастных калек. Кто-то из воспитанников школы умеет видеть чужие сны, кто-то творит чудеса, кто-то «перепрыгивает» в особое место, параллельный мир.
Мариам Петросян не писатель, а художник-мультипликатор. Может быть, поэтому роман кажется настолько разноцветным и живым: здесь соблюдается не литературная стройность композиции, а скорее театральная. Единство места, множественность масок. Под последней (первой) маской — настоящее лицо, провал в глубокую древность, чистую фантазию.
«Дом» сложно устроен — его рассказывают несколько человек, и про каждого читатель знает недостаточно. Ребенок, подросток, другой подросток, учитель. Иногда рассказ ведется от первого лица, как в дневнике шакала Табаки. Иногда нет. Бывает, что речь идет о предыдущем выпускном классе, когда нынешние «старшие» были совсем детьми. Иногда кто-то рассказывает сказку или притчу. Или сон. События приходится восстанавливать по обрывкам фраз, по чужим воспоминаниям, по граффити на стенах Дома.
Зацепили меня раскрывающие характер книги иллюстрации. Для книги их делала Мариам Петросян.
Очередное заседание клуба «каменские интеллектуалы» было посвящено обсуждению книги ереванской писательницы Мариам Петросян. Почему речь шла именно о ней?
Ее роман называют одним из главных русских романов нулевых. Он был создан не в Москве и даже не в России, а в Ереване. "Дом, в котором…" написала в прошлом художница Мариам Петросян. Опубликовав эту 1000-страничную книгу в конце 2009 года, (двадцать лет — большую часть жизни — она писала роман) получила сразу несколько премий. Еще в виде рукописи книга попала в короткий список премии «Большая книга». По условиям премии часть книг-финалистов выкладывается в интернете, и все желающие могут голосовать за понравившееся произведение. «Дом, в котором…» стал одним из трех победителей по результатам народного голосования. А весной «Дому…» досталась «Русская премия» — награда, которую вручают лучшим русскоязычным произведениям, авторы которых живут за пределами Российской Федерации.
Книга уже собрала вокруг себя ряды фанатов. ВКонтакте даже есть своя «ДЛ – Длинная ночь», когда участники (они же присутствующие, они же сказители) собираются вместе и рассказывают сказки.
Мариам Петросян рассказала читателям, что в их жизни есть волшебство. Она создала абсолютно новую и в то же время знакомую вселенную, где есть Дом - наш привычный мир - и Лес как параллельное сказочное пространство.
Мир, который придумала и описала Мариам Петросян, огромный, сложный, с внутренней иерархией и очень тонкой гранью между реальным слоем и фантастическим. Собственно, это и есть наш мир, только в отличие от героев Мариам мы не допускаем в нем присутствие волшебства. Хотя, может быть… некоторые.
Язык, стиль написания «Дома»» поистине необычаен, возникает ощущение, что ты попадаешь в Зазеркалье, но созданно оно не Льюисом Кэрроллом, а художником-писателем. Каждая фраза рождает какие-то потаенные иллюзии, то, что мы храним у себя глубоко внутри и боимся открыть.
Улыбка, малыш, улыбка — лучшее, что есть в человеке. Ты не совсем человек, пока не умеешь улыбаться.
Мариам описывает немного необычное место, как бы находящееся и везде, и нигде...
На нейтральной территории между двумя мирами – зубцов и пустырей - стоит Дом. Его называют Серым…
«Дом, в котором…» — очень большая книга. Не в смысле количества страниц, исторического значения или продолжительности написания. А в смысле, необъятности пространственного и временного континуума. Пространство – величина переменная, зависит не только от твоего восприятия реальности, но зачастую и от твоего внутреннего мира. А время – вообще ведет себя непозволительным образом, идет как хочет и только тогда, когда посчитает нужным… Кстати, нужным для кого? А иногда стоит на месте - пока длится самая длинная ночь в году – Ночь сказок…. Граница между реальностью и мистикой размыта.
Если воспринимать произведение линейно, отбросив все метафоры – книга о детях-инвалидах, от которых отказались родители. В романе есть Дом (для героев он – целый мир, собственная вселенная) и есть Лес (параллельное, мистическое пространство, в которое попадают герои).
В книге масса метафор и символов, а все мистические элементы подчиняются своей, внутренней логике, поначалу не понятной читателю. В процессе чтения, как это и бывает с любой по-настоящему хорошей книгой, происходит «погружение» - элементы повествования перестают казаться фантастическими, наоборот, выявляются закономерности.
И сам Дом — живое, безжалостное существо, устанавливающее свои правила, не любящее отпускать «своих» во внешний мир. Настолько, что выпускной год (он случается раз в семь лет) всегда оказывается самым трудным, отмеченным многими смертями и страданиями. Все, что за пределами Дома, «наружность» — безжизненное, порой опасное место. Иногда легче считать, что ее нет вообще.
Дом напоминает интернат для Людей Икс, а не для несчастных калек. Кто-то из воспитанников школы умеет видеть чужие сны, кто-то творит чудеса, кто-то «перепрыгивает» в особое место, параллельный мир.
Мариам Петросян не писатель, а художник-мультипликатор. Может быть, поэтому роман кажется настолько разноцветным и живым: здесь соблюдается не литературная стройность композиции, а скорее театральная. Единство места, множественность масок. Под последней (первой) маской — настоящее лицо, провал в глубокую древность, чистую фантазию.
«Дом» сложно устроен — его рассказывают несколько человек, и про каждого читатель знает недостаточно. Ребенок, подросток, другой подросток, учитель. Иногда рассказ ведется от первого лица, как в дневнике шакала Табаки. Иногда нет. Бывает, что речь идет о предыдущем выпускном классе, когда нынешние «старшие» были совсем детьми. Иногда кто-то рассказывает сказку или притчу. Или сон. События приходится восстанавливать по обрывкам фраз, по чужим воспоминаниям, по граффити на стенах Дома.
Зацепили меня раскрывающие характер книги иллюстрации. Для книги их делала Мариам Петросян.
Еще я нашла иллюстрации Марии Емельяновой.
 |
| Македонский. Илл.: Марии Емельяновой. |
 |
| Горбач. Илл.: Марии Емельяновой. |
Мне кажется, они достаточно точно передают атмосферу Дома и характер героев.
Для тех, кто умеет слышать, Дом расскрывает свои секреты. Стены его пестрят надписями, рисунками, цитатами, объявлениями; главное — уметь их читать. Сам роман устроен так же: в нем мерцают разные цитаты и книги, и каждая — как дверь в параллельный мир, в котором жители Дома смогут выжить. Эпиграфы к главам: от Пауля Целана до Боба Дилана, от кэрролловской «Охоты на Снарка» до борхесовской «Книги вымышленных существ».
Воспитанники цитируют Гомера и Йейтса — да любого, кто видел изнанку мира и знает, что «мудрость, и красота, и сила могут, на мой взгляд, быть явлены тем, кто умирает каждый Божий день, ими прожитый».
Дом — это изнанка многих миров, в том числе и литературных. Здесь есть прямые отсылки, например, к «Маугли», но это «Маугли» наоборот: уже почти взрослый человек приходит в волчью стаю и пытается понять тамошние законы. Это, безусловно, «Повелитель мух» - кровавые выяснения отношений между «стаями». Здесь безумный Ахав охотится на Снарка, а Снарк уползает во тьму Могильников. Здесь же на стенах проступают призраки «Питера Пэна», крокодилы подкрадываются под громкое тиканье секундной стрелки. И это очень советский, пионерский мир ночных страшилок и «Республики ШКИД», всех светлых крапивинских мальчиков и Командоров. Да и вообще, это очень «стругацкая» история, про детей, которые идут то ли за Крысоловом, то ли по своим делам, и взрослых, которые то ли заблудились, то ли попали туда, куда нужно.
Можно, конечно, ничего не объяснять. Но я не сторонник подобного поведения, ведь рано или поздно все мы сталкиваемся с проблемами, выросшими из недоговоренностей. Из того, что кто-то из нас не так понят.
В этом романе есть еще и литературное волшебство, заставляющее немедленно перечитывать роман, как только закончишь. Всё может быть – могло быть – будет совершенно иначе, если сделать счастливым всего одного персонажа. Надо только правильно выбрать. Счастье для кого-нибудь, даром, и пусть он разучится обижаться.
Для тех, кому претит волшебство, всегда остается возможность выйти из книги, сохранив лицо, — свести «Дом, в котором…» к сказке вроде «Джуманджи», но про детей-инвалидов, к роману о воспитании трудных подростков, построенному по законам фэнтези. Или в лучшем случае к исследованию правил, по которым существует замкнутая система.
И не увидеть здесь книгу вымышленных существ, которые есть в любом человеке и порой становятся реальнее любой реальности. И не увидеть здесь роман о времени, которое не проходит, а кружит на одном месте, пока ты сам не сделаешь шаг. И не увидеть здесь книгу про «...я живу».
Книга Мариам Петросян «Дом, в котором...» вызывает довольно противоречивые отзывы. Кто-то считает ее Книгой с большой буквы и возвращается в Дом в тяжелые моменты своей жизни, ища там пристанище. Кто-то считает роман просто очередной книгой — ни плохой, ни хорошей. Кто-то не понимает возникшего вокруг «Дома» ажиотажа. Оценки - от плюс десяти до минус десяти … и далее…. - равновесие отсутствует.
Что до меня, то все довольно просто – все лежит на поверхности – только протяни руку и возьми, за тебя уже все практически сделали – придумали, разъяснили… И все это присутствует в тексте (чтобы уж наверняка, чтоб не ошибиться – туда ли попал) Однако, когда начинаешь читать, ты погружаешься в этот мир, из которого выходить просто уже не хочется.
Каждый увидит в романе то, что ему близко или то, что наиболее важно. Ну, да ... для кого – то – это социальный роман с нерешенными проблемами детей – инвалидов. Для кого – то - сложный, противоречивый этап взросления, а кто – то просто встретится с детством, когда возможно было все, и ты даже знал, КАК это делать, где и зачем.
Жизнь не течёт по прямой. Она — как расходящиеся по воде круги. На каждом круге повторяются старые истории, чуть изменившись, но никто этого не замечает. Никто не узнаёт их. Принято думать, что время, в котором ты, — новенькое, с иголочки, только что вытканное. А в природе всегда повторяется один и тот же узор. Их на самом деле совсем не много, этих узоров.
Лучший способ узнать, чем же станет Дом для вас — это прочитать книгу и составить свое собственное мнение.
Кстати, какое мнение у вас?
Комментариев нет:
Отправить комментарий