Кофе по-сербски.

Кофе по – сербски – это не просто кофе, приготовленный  по определенному рецепту.


Приготовление и питие кофе у сербов это настоящий ритуал, доставшийся им в наследство от Османской империи. И который с завидной регулярностью повторяется каждое утро.

Сербы уловили женский изысканный и капризный характер кофе. Поняв, что кофе не «он», не напиток, а «она» – состояние. Кафа. Причем, по какому – то недоразумению они свою кафу называют турецкий кофе. И, упрямо наплевав на все рецептуры всех кулинарных учебников мира, свой кофе они не варят, а заваривают.

Итак. Кафа по – сербски. Для его приготовления нужно 120 мл воды, 10 г сахара и 10 г кофе. В джезву наливают холодную воду, кладут сахар и когда вода закипит, часть ее отливают, засыпают кофе и доводят до кипения. После чего снимают джезву с огня, вливают оставшуюся воду, накрывают и дают отстояться в течение 30 секунд. Сахар подают отдельно. И с обязательным стаканом воды. В правильных местах у вас даже не будут спрашивать, какую воду вы предпочитаете. Знают, что минералка с газом к кофе – ересь, за которую придется отчитаться перед суровыми кафанскими богами…

Словесная игра Милорада Павича. 

Книги Милорада Павича совершенно не поддаются какой-либо классификации в смысле занесения в рамки не только литературного течения, но и жанра. Сюжеты его книг как музыка, которая переживается в каждую минуту чтения.

Литература забирает значительную часть жизни, признавался как - то Милорад Павич. Я думаю, литература забирала всю жизнь. Или. Литература для него и была жизнью.

Книги Павича легко рассыпаются на цитаты. Кстати, поэтому они легко читаются в любом месте. Вот примеры, взятые из наугад раскрытых книг: Знаешь, дитя мое, после беседы с тобой, хочется хорошенько умыться… Разница между двумя «да» может быть больше разницы между «да» и «нет»... Самые большие разочарования в жизни приносят победы. Победы себя не оправдывают... 

Даже если написанному Павичем не веришь - над его словами приходится размышлять.

«Моя первая книга, - говорил Павич - вышла во второй половине XVIII века. Это была книга стихов, которую написал мой прадед. С тех пор мы, Павичи, — писатели. В каждом втором поколении обязательно есть один писатель. Еще в XIX веке один из этих писателей был членом Сербской академии наук. То есть я — не первый Павич, ставший в Сербии академиком».

Некоторые считают прозу Павича слишком сложной, другие – не относят ее к литературе вовсе. Словесная игра, гиперлитература,  (термин, выдуманный Павичем в1990году, хотя первое и самое знаменитое произведение писателя, относящееся к этому типу изящной словесности, «Хазарский словарь», увидело свет на шесть лет раньше) нелинейная проза…. Все, что угодно, но не литература в традиционном ее понимании. Читателю Павич предлагает новые виды нелинейного типа – романы и рассказы в форме словаря, водных часов, карт таро, или астрологического руководства.

«Чтение моих романов можно начинать с конца, их можно читать по диагонали, перескакивая с места на место, но сюжет все равно выстраивается. Такие способы чтения использовались и ранее, но не в художественной прозе - например, в словарях. Книга есть дом для читателя - на некоторое время. У каждого дома - несколько дверей, окон, чердачных отверстий, и из него можно выйти разными способами - как и из моих романов»

Павич часто повторял в своих интервью, что язык - понятие линейное, а человек мыслит по-другому. Человеческая мысль распространяется по всем измерениям, как сон или мечта. «… литература должна приспособиться к новой электронной эре, где преимущество отдается не плавному, линейному, состоящему из последовательных звеньев литературному произведению, а иконизированному образу, знаку, семиотическому сигналу, который можно передать мгновенно, а ведь XXI век именно этого и требует. Идеальным можно было бы считать текст, который строится и разветвляется, как наши мысли или наши сновидения. Вот почему я решил, что моя проза должна иметь интерактивную нелинейную структуру» 

Например, его роман «Ящик для письменных принадлежностей» имеет два завершения – одно в книге, другое в Интернете. Это, своего рода, комбинированное чтение.

Композиция задана формой – кроссвордом, словарем… И чем она жестче, тем больше свободы у автора и его героев. Ему остается только следить, чтобы герои в нужных местах пересекались. А это, надо сказать, нелегкий труд, особенно, когда сюжет начинает развиваться сам по себе и герои вытворяют все, что душе угодно… Почему – то я думаю, что с его книгами происходят именно такие метаморфозы. Реализм там не присутствует, а автор  примеряет на себя роль всемогущего творца. В принципе, он и есть Творец.

Где тот источник, из которого черпается вдохновение?

«Жизнь, - говорит он - проникает в мою литературу через язык, литература рождается, прислушиваясь к пульсу живой речи, так же было когда-то у церковных проповедников или, еще раньше, у античных ораторов Греции и Рима. Что касается сновидений, то они указывают мне, как можно спасти литературу от линейности языка. Сны не линейны, и литература тем лучше, чем больше она приблизится к ним»

Во сне мы старше, чем наяву. Во сне мы по сути дела бессмертны. Во сне мы обретаем вечную жизнь. Только во сне бессмертие движется против течения, оно начинается еще до рождения и расширяется, убегая в прошлое. Во сне человек становится бессмертен задним числом.

Каждый элемент прозы Павича – это маленький сконцентрированный кусочек живой материи, при определенных условиях который растет с ужасающей скоростью, превращаясь в гипертекст с перекрестными ссылками. Почти в каждом сравнении – притча, в небольшом абзаце – фантастический рассказ, в метафоре – легенда. Герои плавно перетекают из книги в книгу, из рассказа в роман. Действие, начавшись в одном романе, неожиданно находит свое продолжение в другом, на первый взгляд с первым никак не связанным.

Игра с читателем начинается с первых …не страниц, нет – слов.
Мадемуазель Хатшепсут, продавщице в магазине дамского белья, приснился кувшин с двумя носиками: вино завязалось узлом и двумя отдельными струйками вылилось одновременно в два бокала. Так начинается роман «Стеклянная улитка»

На первой странице другой книги Павича, «Внутренняя сторона ветра», студентка-химик Геронея Букур, холодильник в квартире которой наполнен любовными романами и косметикой, разбивает о собственный лоб вареное яйцо и съедает его.

Роман «Хазарский словарь» открывается не словом, а пустотой - белой страницей. «На этом месте лежит читатель, который никогда не возьмет в руки эту книгу. Здесь он спит вечным сном», - пишет Милорад Павич.

Таких «спящих» читателей у Павича - миллионы. Думаю, что некоторые из тех, кто смог дотянуть до последней страницы того или иного его произведения, до конца не понимают замысла и смысла. Сам писатель, впрочем, с этим не согласен: «Мои книги очень популярны - их прочитали не менее пяти миллионов человек. Это опровергает мнение о том, что книги Павича слишком сложны. Читатель намного умнее, чем некоторые думают»

В романе «Пейзаж, нарисованный чаем» есть такое определение этой словесной игры: «Книги - это ум в картинках».

Творчество - таинственный дар. И все же… откуда приходят идеи, мысли, которые потом воплощаются в образы, слава и тексты? Где тот духовный посыл, который дает художнику силы для творческого воплощения идеи? Федерико Феллини лучшие мысли приходили во сне, там же он находил идеи и сюжеты своих будущих фильмов. «Вымысел — единственная реальность», говорил он.

Для Павича сны иногда более реальны, чем действительность. Или. Настолько же реальны.
«Сны в «Хазарском словаре» и в других моих книгах неоднородны. В семье, где я рос, по утрам часто рассказывали, что кому приснилось ночью, иногда всего в двух-трех словах. Я запоминал эти сны, а иногда и записывал – и чужие, и свои тоже. Прав тот американский критик, который написал, что сновидения в моих произведениях «играют не ту роль, что у Фрейда, и что Павич понимает сны иначе»...

… так как все – таки обстоят дела со способом заваривания кофе по – сербски? Все, как в жизни, во снах или на яву. В Сербии есть кафа примирения и кафа унижения. С помощью кофе сербы лечат от стресса, желудочных проблем и несчастной любви. И часто, довольно таки часто, рядом с чашкой кофе соседствует раскрытая книга Павича и открытая страница в ридере. Во всяком случае, у меня такое случается…

- Это же фантастика!
- Все – фантастика. Более или менее